28.10.2009
Инновационными субъектами не рождаются
Философы и психологи вступили в борьбу с технологиями управляемого хаоса
Андрей Ваганов
В Институте философии РАН занимались проблемой сборки субъектов российского и
мирового развития на основе междисциплинарного подхода. Именно так была
обозначена тема VII Международного симпозиума «Рефлексивные процессы и
управление». Согласно классическому определению, предложенному Владимиром
Лефевром, бывшим нашим соотечественником, работающим сейчас в Калифорнийском
университете (США), рефлексивное управление – это «процесс передачи оснований
для принятия решения одним из персонажей другому».
Другими словами, вместо кибернетического подхода, когда субъект управляет
объектом, используя обратные связи, в рефлексивной модели управления
взаимодействуют два субъекта, обладающих свободой воли. Задача – так провести
управление («передать основания для принятия решения»), чтобы «противник» думал,
что поступает исключительно исходя из собственных оценок ситуации. Как показал
еще в конце 1960-х годов Владимир Лефевр, такой подход может оказаться очень
эффективным в отношении любых типов субъектов – отдельных личностей, социальных
групп, государств и государственных объединений. (На симпозиуме в Москве Лефевр
выступил с докладом «Высшие ценности и рефлексия».)
Так, например, по мнению председателя оргкомитета симпозиума Владимира
Лепского (Институт философии РАН), в России сейчас главная проблема – отсутствие
субъекта инновационного развития. «Высококоррумпированный чиновник не может быть
таким субъектом развития, – подчеркивает Лепский. – Даже сегодняшняя «Концепция
национальной безопасности» обслуживает коррумпированных чиновников. Наша задача
– обозначить точку сборки (субъекта). Ведь сами по себе субъекты не формируются.
Нужны хорошие модели».
Почему Российская Федерация не может войти в режим инновационного развития?
Потому что относительно России проводится специально организованное рефлексивное
управление (прежде всего через средства массовой коммуникации, но не только),
действуют технологии управляемого хаоса. «Это в чистом виде разборка
субъектности», – уверен Владимир Лепский.
Сборке российских субъектов в образовательном, научном и технологическом
пространстве был посвящен доклад заместителя директора Института прикладной
математики имени М.В.Келдыша, доктора физико-математических наук Георгия
Малинецкого. По его мнению, матрицу, на которой может быть собран субъект
российского развития, образуют такие понятия, как «историческая судьба»,
«проблема», «миф», «вызов», «проект», «технология». И тут проблема сборки
стратегического субъекта развития переходит во вполне осязаемую сферу.
По данным Ростехнадзора и МЧС РФ, рейтинг отраслей промышленности по
вероятности крупных катастроф сегодня таков: угольная и горнодобывающая отрасли
(износ оборудования 80–95%, 47 аварий в 2007 году); электро- и теплоэнергетика
(48% – износ оборудования, 218 аварий); жилищно-коммунальное хозяйство (износ
жилого фонда 40%); нефтепереработка и нефтехимия (износ 80%, 21 авария в 2007
году); химическая промышленность (износ более 60%, семь аварий в 2007 году).
«Чтобы переломить ситуацию и затормозить сползание к обвалу, – считает
Георгий Малинецкий, – этот круг проблем должен быть в центре внимания не только
инженерного корпуса, но и общества в целом, элит, госаппарата». То есть в центре
внимания тех самых стратегических субъектов развития, с которыми в России
сегодня явная нехватка. «Они не ассоциируют себя с техносферой – наши
чиновники», – подчеркивает Малинецкий.
Малинецкий предлагает и технологический выход из этого замкнутого порочного
круга: «Что может соединить Россию? В начале XX века эту роль выполнил Транссиб
– проект Сергея Витте. Сейчас нужна такая же Работа, но на другом уровне –
проект высокотехнологичной транспортной системы. Если Русь возникла на пути из
варягов в греки, то новая Россия, как говорил академик Никита Моисеев, должна
возникнуть на пути «из англичан в японцы». Помимо всего прочего это 20 миллионов
рабочих мест».
Можно было бы возразить, что у нас сейчас есть такой мегапроект –
нанотехнологический. Но, по образному сравнению Малинецкого, нанотехнологии –
это не более чем «острая приправа к другим областям промышленности: химии
полимеров, биотехнологиям, полупроводникам, новым материалам… У нас сейчас нет
ни одной такой технологии».
«Наш вклад в мировой энергетический бюджет менее 7%, мы не можем даже
пошевелить цены на нефть – какая же мы энергетическая держава? – резюмировал
профессор Малинецкий. – У нас остался один союзник – наше ядерное оружие. Если
Россия пойдет на план Обамы, то у нас не останется и его скоро».
В общем, как было отмечено в докладе «Рефлексивные аспекты сдерживания
межгосударственных конфликтов» Сергея Малкова (Академия военных наук): «Мы
сейчас слабая сторона, и нам готовить обоснование стратегии поведения слабой
стороны». Другими словами, мы можем влиять на картину мира «агрессора». То есть
«передать основания для принятия решения». По-видимому, это и называется
продуманной внешней политикой. Радует одно, как отметил Малков, – «такие модели
воздействия сейчас разрабатываются и уже имеются некоторые результаты». Вот
тут-то и становится очевидной необходимость сборки субъекта развития.
Впрочем, как не без иронии отметил один из создателей инженерной психологии в
России, профессор Владимир Зинченко: «Когда начинается какая-то сборка – либо не
хватает деталей, либо лишние остаются. Мы начинаем собирать кофемолку, а
получается автомат Калашникова».
|